Жил-был в древние времена юноша Сизиф. Однажды боги наказали его тем, что он должен был поднимать камень в гору. Обливаясь потом, Сизиф каждый день принимался за своё дело, и когда, казалось бы, цель была достигнута, и камень касался вершины горы, руки Сизифа слабели, и он выпускал камень, и тот с шумом и грохотом падал к подножию горы.
Проходили годы, и однажды уже мудрый и седой Сизиф решил обмануть богов, и подумал он в сердце своем, что можно поменять гору, а камень взять поменьше. Решил – сделал. Он перешел к другой горе, которая была в два раза меньше, и взял камень гораздо легче предыдущего. И снова каждый день он поднимал камень на гору, и с таким же постоянством камень срывался вниз. Сизиф перешел к другой горе, которая была ниже прежней, а камень взял ещё легче. Но неожиданно для себя он заметил, что с уменьшением горы и камня, он сам становился ниже ростом.
Ничего нельзя было поделать - Боги требовали выполнения работы. Сизиф стал изо дня в день менять гору и камень: горы были все меньше и меньше, камни все легче и легче, а Сизиф уменьшался в росте… И это продолжалось до тех пор, пока Сизиф не превратился в прах…
Прошли мгновения, а может быть, века. Боги ушли, и остался один всемогущий Творец, и из праха Сизифа Он создал Человека. Человека с трепетным сердцем и с чуткой душой, и дал Творец ему имя Учитель. И заповедь дал ему всего лишь одну: дерзай!
Жили-были на одной планете бедные люди. Бедные не по материальному достатку, а по духовному. По уровню материального достатка у них как раз было всё на широкую ногу с мохнатой рукой. Материально это были люди весьма обеспеченные. Жили они так долго, и ничто не мешало им где-то слукавить, кому-то подставить, кого-то удавить. Ночью им спалось спокойно и безмятежно, даже можно сказать, сны их были младенческими. Всё шло по обычному режиму. Как вдруг метеорит, пролетавший мимо планеты, чихнул и опылил атмосферу какой-то гадостью.
Утром как обычно встали люди, выпили по чашечке кофе – кто со сливками, а кто и с коньяком – и пошли по своим делам. Дел было как всегда много, а времени как всегда мало.
День был как раз среда, то есть разгар деловой недели, и уже кто-то приготовился дать, а кто-то уже готов был взять, у кого-то чесались руки, а кому-то пора было делать ноги, с кем-то пытались навести мосты, а у кого-то пытались увести.
Первое беспокойство ощутили сначала люди женского пола. Им как-то враз противно стало говорить о своих близких подругах, о любовниках близких и дальних, в общем, что-то противилось речи. Язык не поворачивался говорить, и в груди было какое-то стеснение. Поначалу они не обратили на это внимания, но к полудню симптомы стали проявляться ярче – им вдруг ужасно стало стыдно. Нет ничего-то особенного, а просто откуда-то взялось чувство стыда, оно было настолько необычно, что некоторые особенно нервические представители теряли сознание и падали в обморок. У других появилось что-то вроде паралича сознания – они никак не могли вспомнить, кому сегодня надо было напакостить, и от этого приходили в ярость.
У людей мужского типа развития появилась тяга к свершению подвигов и написанию стихов, но они не знали, ради кого надо совершать подвиги и кому писать стихи. Некоторые особи стали искать балконы, чтобы исполнить какую-нибудь музыкальную композицию, но, найдя балкон, они не находили композиций – так и метались от балкона к балкону, корчась в муках поиска музыки, тщетно – душа молчала.
Телесную оболочку мужчин и женщин терзали какие-то до сель неизвестные никому чувства.
К вечеру, когда стали возвращаться по своим домам и пытались как обычно прилечь, – сознание совершенно вышло из-под контроля. Всё, что раньше приводило в умиление, сейчас вызывало отвращение. Золотая посуда, бриллиантовые люстры, даже платиновые жалюзи не создавали уют; какое-то желание, проснувшееся и мешающее спокойному кровотоку, будоражило тело и левое полушарие мозга. Правое полушарие оставалось ещё на уровне вторника.
Ночь прошла в беспокойстве и кошмарах.
Четверг начинался тревожно.
Один представитель мужского типа развития обратился к местному эскулапу. Решительно взявшись за дело, эскулап в одно утро провел серию анализов и сделал медицинское заключение: в крови у пациента мужского типа были обнаружены бациллы совести. Самое страшное заключалось в том, что вирус передавался не только воздушно-капельным путем. Он передавался на уровне мысли. Если кто-то в трамвае, например, решил оплатить проезд, то тут же все пассажиры к своему ужасу и вопреки своему желанию передавали деньги за билет. Или были случаи, по словам очевидцев, что какой-нибудь молодой женщине или даже девушке ни с того ни с сего мужчины наперебой предлагали своё место в транспорте. Страшное слово „эпидемия“ витало в воздухе. Что-то надо было предпринимать срочно. Собрался симпозиум – всё доктора – долго думали, и решили: надо спасать население, иначе не избежать пандемии. Вся информационная сеть была отключена, всех, проявлявших симптомы совести, изолировали в специальные учреждения, где их вводили в состояние сна. Но на этом доктора решили не останавливаться, а создать антивирусный агрегат, который бы и уничтожил эту заразу.
И вот в понедельник, в 14.00 по местному времени, запустили механизм по уничтожению последствий метеоритного чиха…
По прошествии долгого времени оставшиеся в живых (так как муки совести многих извели) рассказывали, что вдруг в одно мгновение воздух стал необъяснимо легок, перестала болеть голова, развязались руки и прошла бессонница, мучившая уже несколько дней.
Вирус был уничтожен, но память о нём ещё несколько лет теплой волной согревала, и ещё ждали, особенно женщины, что, может быть, кто-нибудь вдруг невзначай уступит место в трамвае.
Пыль
Какое блаженство наслаждаться в неприкосновенности. Миллионы лет! Пыль – вечный источник жизни. И не только источник, но и великий след истории. Что может человек без пыли? Да он даже чихнуть без нее не может. Кто может обойтись без пыли? Никто, а значит, весь прогресс и состоит в соизмеримости количества пыли на планете. Её величество пыль – она вездесуща. Мы можем её узреть и в катакомбах первых христиан, и в библиотеках современных хранилищ, и на мониторах компьютеров. Самое интересное явление – это пыль на сердцах людей, о! ей нет равных. Врачи и знахари не знают целебных средств от этой напасти. И что самое прекрасное, она проникает в сердце и душу посредством тех знаний, которые человек принимает в течение опыта жизни. В младенчестве, когда человек подобен ангелу, частицы пыли с великим трудом могут проникнуть в его душу, так как душа его еще подобна небесам и постоянно омывается потоком чистого света, но с приобретением жизненного опыта, изо дня в день душа младенца превращается в пыльные письмена, на которых не только пишутся знания человеческого опыта, но и накапливается пыль, превращающаяся в духовный антрацит. И с этого момента уровень жизненного опыта соперничает с уровнем пыли. В детстве душа время от времени омывается от пыли слезами, но с моментом взросления слез становится меньше, а пыли больше. Пыль всё больше захватывает жизненное пространство человека – она овладевает им. Пыль идей, желаний, тщеславия манит человека в бескрайний мир странствий по мирозданию. О! Это великая пыль злата, серебра и жемчуга, она веками сводит с ума. Человек, поддавшийся пыльному вихрю, способен на многое - он может превратить свой талант, данный Богом, в пыль в погоне за пылью. Но и это ещё не самое страшное, ибо человек всегда жаждет свободы, и вот в погоне за свободой он приобретает вместо нее пыль. Пыль свободы… Что может быть кощунственней для Человека? Пыль свободы была на крыльях Икара, она витала в вихрях огня на костре Джордано Бруно, но её не было в чаше с ядом Сократа, ибо Человек создан свободным изначально, и это должно служить „лейтмотивом“ всей его жизни.
Пыль сопровождает человека всю его жизнь, и человек постоянно борется с ней, но победу одерживает не тот, кто сильнее, а тот, кто имеет силу признать, что он способен справиться с пылью.
Роль
Как трудно давалось это название. Действительно, что такого особенного в роли. Замученные слова Шекспира, что люди все актеры, а значит, все исполняют роли, несколько уже подернулись нитью паутины… Да в конце-то концов, что такого, что люди играют – на то она и жизнь, чтоб играть в своё удовольствие. Жизнь – сцена, господа!!! О нет, жизнь в своем проявлении великолепна, она чудесна! Когда особенно на неё смотрят прекрасные девицы с первого ряда!!! Роль, которую вы выбрали, она ведь, по существу, почти ничто, ведь это игра. Роль колобка по жизни – она ни к чему не обязывает; сам по себе покатился, и «…дорогая не узнает, какой у друга был конец». Роль Серого Волка, решившего полакомиться Красной Шапочкой, тоже никого не ввергает в уныние. Жизнь есть жизнь, но интересно знать, когда же формируется эта роль, кто заказывает нам, простым смертным, эти роли. Кто из нас является Колобком, Красной Шапочкой, а кто Серым Волком и Лисичкой-сестричкой? На каких небесных скрижалях начертана наша роль. Да, милостивые государи, она начертана на наших пеленках!
В одно прекрасное утро не менее прекрасный майский жук решил пролететься по южному ветерку. Погода была чудесная, где-то порхали бабочки, пели кузнечики и заливались колокольцами комарихи. У майского жука была на примете одна знакомая комариха. Вот к ней он и решительно направил свои крылышки и подкрылышки.
Комариха жила в отдаленном спальном районе и уже давно забыла о существовании майского жука. Под ее великолепными ножками толпами вились различные кавалеры - от бравого гусара до седого подполковника - у всех она попила вдоволь кровушки, а майский жук был только эпизодом в ее яркой и насыщенной, в полном смысле этого слова, жизни.
Майский жук был еще тот жук. Он не забывал старых друзей, тем более подруг. С радостной мыслью о скорой встрече он летел, не разбирая дороги, не смотря на предупреждающие сигналы светофоров. Жизнь, как казалось ему, была прекрасна и местами просто удивительна. «Сколь чуден мир при тихой погоде» –, влетало ему в одно ухо. «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух»,– вылетало в другое. С небес разливалась музыка любви и неги. «Сегодня я гений, – думал он. Она ждет меня в своем уютном гнездышке, как она будет рада, увидев мои новые крылья. Сегодня утки, орлы и куропатки – все мелочь по сравнению со мной».
Комариха встретила его налитая кровью. От избытка чувств сердце ее не выдержало, и только капелька человеческого страдания упала на землю.